Жора
02.02.2013 by Юрий Кузнецов
Собственные имена и сюжеты рубрики «Тогда в армии» выдуманы.
Не ищите совпадений с действительностью. Если они и есть – то случайны.
1
Штаб воинского объединения располагался в большом городе. В одном из его подразделений служил прапорщик Жора Матфиевич. За 30. С хвостиком. Высокий тощий блондин с серыми живыми глазами и морщинистым лицом. Добрый шустрый малый с преобладающими чертами холерика. Человек артистичный, с чувствами. Хаживал и в театр. Особенно на концерты. Они бывали в театре. Обязательным атрибутом такого посещения был заход на перерыве в буфет. После реконструкции мастерами из Армении и театр, и особенно буфет, были великолепны. После буфета второе отделение всегда казалось ему в десять раз лучше. И Жора в экстазе рассказывал, что музыка после ста пятидесяти отличной старки с конфетой была «супер!». Направление музыки и авторов назвать не мог. Но, говорил, что все равно она была супер, и этого было достаточно. В многочисленных нарядах и дежурствах писывал стихи. Несколько раз даже читал мне их. Получалось неплохо. В основном про рестораны, посещать которые любил.
Очень хочется выпить вина.
В ресторане любимом «Бурьян».
И, чтоб рядом сидела она,
А я был бы умеренно пьян…
Незнакомка пусть будет блонда,
И грудями упруго, игриво
В танце сдавит меня и тогда…
Ну и т.д.
Жора непроизвольно и необычно, не то чтобы шутил, а, скорее, просто так мыслил и говорил. И не зная его, можно было бы предположить, что он родился и вырос в Одессе, а не в самом центре исконно русской земли. Он, например, неоднократно и серьезно убеждал свою жену: раз в месяц прапорщику ПОЛОЖЕНО посещать ресторан. После службы, т.е. с часов 18 и до закрытия. А потом до полвторого – двух ночи прибыть домой. Кем это было положено, и когда — Жора не упоминал. Да никто и не спрашивал. Служил честно, должность была в соответствии со специальностью, полученной в техникуме. Обслуживал каналы связи. Во всем был склонен к наведению порядка. Мог сделать подросткам замечание на улице за мат, пресечь безобразные действия взрослого человека. Обрубить какого-нибудь хама, что всегда имеются на улицах и т.д. Физически был крепок. На проверках по физо сдавал все по нормам двадцатилетнего военнослужащего.
Каждые полгода на технике проводили регламент. Это было большое удовольствие. Круглосуточная деятельность подразделения прекращалась, и люди работали не в смену, а обычным рабочим днем. С 9 и до 18:15. Для всех тех, кто непрерывно дежурил, дни проходили как из пушки. И работа после смен представляла собой наслаждение и отдых.
В один из таких дней утром прапорщик Матфиевич прибыл на службу в огромных темных очках. Через 10 минут после начала рабочего дня он и его начальник группы – майор зашли к командиру. Вышли через полчаса. Жора все в тех же темных очках, со стеклами величиной почти с ладонь каждое. Оба невеселые.
— Готовься, — с угрозой сказал майор.
— Есть.
— В одиннадцать сорок пять — ко мне. Ботинки почисти еще раз! И моли Бога!
— А может, уедет куда Рожкин? – с надеждой спросил прапорщик.
Майор:
— Уедет, так не пойдем. А пока ждет.
Генерал-майор Рожкин отвечал за боевую подготовку. Не знаю где было написано, гласно или негласно, но отвечал он еще и за прапорщиков. Матфиевича с его начальником вызвал к себе командир части в 9 часов 10 минут по причине того, что в 9 часов 8 минут ему уже позвонил генерал Рожкин.
— Что у вас с Матфиевичем?
Более всего для полковника было неприятно то, что он узнал о безобразии не от подчиненных, а от замкомандующего. Уже в порядке получения звездюлей. Не зная о происшествии, он абсолютно ничего не смог ответить генералу.
— Разрешите разобраться и доложить, товарищ генерал? — Все что он выдавил из себя. Генерал в ответ рявкнул:
— Матфиевича с его начальником в двенадцать ко мне!
В одиннадцать сорок пять Жора подошел к начальнику группы. Тот с минуту внимательно смотрел на ботинки, прическу, отглаженные стрелки брюк. Поправил зажим галстука, что крепил его к рубашке. Установил его точно горизонтально. С горечью вздохнул:
— Пошли.
Они перешли дорогу. Поднялись на третий этаж огромного здания, построенного еще в девятнадцатом веке.
— Подожди здесь.
Майор сам зашел к генералу. Через несколько секунд выглянул и позвал Матфиевича:
— Заходите!
Прапорщик зашел, стал по стойке смирно и доложил:
— Товарищ генерал-майор! Прапорщик Матфиевич по Вашему приказанию прибыл!
Около минуты и генерал молча и придирчиво осматривал прибывшего. Наконец, с раздражением, заговорил.
— Я приказал прибыть прапорщику Советской Армии, а не Джеймсу Бонду!
Молчание. Лысый и плотный генерал опять впился глазами в прапорщика, не скрывая своего презрения к нему.
— А почему это Вы в очках, товарищ прапорщик?
Пауза. Общее молчание. Генерал продолжил.
— Тут только одно из двух: или Вы в глаза людям смотреть не можете, или Вы не можете, чтобы люди Вам в глаза смотрели! – надавил он на «Вам»… — Снять очки!
Умоляющим, покорно просящим тоном — Жора:
— Товарищ генерал-майор… Не надо…
— Матфиевич! Вы хотите попререкаться со мной! Или хотите ответить за невыполнение приказа начальника в мирное время?
— Товарищ генерал-майор, — почти плача, попросил еще раз прапорщик.
— Сними очки, — почти шепотом приказал скороговоркой майор, — быстро!
Матфиевич медленно начал снимать очки. Он успел опустить руку с ними только до уровня плеча. Генерал Рожкин, увидел феноменальную живопись на деформированном до неузнаваемости лице прапорщика, миллиметровые щелки вместо глаз. Скривился, зажмурил глаза. Как будто отрицая что-то, затряс головой и рукой:
— Уй-й-й-й-й-й… Надеть очки!
Жора с удовольствием и немедленно подчинился.
С полминуты все молчали. Рожкин уже более спокойно и примирительно спросил:
— Ну а что хоть было? Как это так Вас расписали? Вы думаете, мне приятно всякую … от начальника милиции выслушивать?
Матфиевич заметно оживился.
— Товарищ генерал-майор, да я ни в чем не виноват. Милиция меня и не задержала. Она их задержала. К нам без претензий. Люди все подтвердили.
— Что это значит? Не понял!
Майор:
— Вы докладывайте ясно! Подробно генералу докладывайте!
Жора:
— Товарищ генерал-майор. Вчера вечером с товарищем мы зашли в «Россию».
Генерал:
— Это зачем?
Жора, помедлив несколько секунд:
— Поужинать. Чаю выпить.
В глазах генерала сверкнула саркастическая усмешка. Почти утверждая, он спросил:
— Поужинали?
— Так точно. Ресторан закрывался. Пошли в гардероб за одеждой. Людей много. Встали в очередь. Ждем. Вижу – шибзик такой тощий лезет без очереди.
Генерал:
— Во как!?
Жора:
— Да! Я подошел к нему и культурно говорю – стань, говорю, в очередь. Люди все одинаковы. Все стоят.
— Вот, правильно, — вставил генерал. Все знали, что и сам он был любителем чинно обставленной выпивки, рестораций, хороших женщин и подобных разборок. Потому и слушал Матфиевича всласть. – И что?
— А он подпрыгнул, и ногой в ботинке мне прямо в лицо! Попал! Я пошатнулся, но ему ответил, он улетел. А, оказалось, с ним еще четверо. Но тут Витя, тот, что со мной, вмешался. Помогает. А этот, что улетел, поднялся и опять ко мне… Опять прыгает, сволочь, и как не подпрыгнет, так пяткой в ботинке и попадает мне по лицу. Каждый раз!
— Каратэ! – Со знанием дела сокрушенно констатировал генерал.
— Да! Короче, я разозлился и, когда он в очередной раз прыгнул, поймал его за ботинок и крутнул его ногу на 180. Он взвизгнул, упал, нога как чужая у него стала, подняться не может. Воет. А мы с Витей от тех четырёх отбиваемся. Милиция скоро подбежала…
Генерал Рожкин понимающе покивал головой. Глубоко вздохнул. Надо было принимать решение. Помолчали.
— Но ты – хоть одного вырубил? – С нескрываемым любопытством и надеждой спросил генерал.
— Троих, товарищ генерал! – с гордостью выпалил Жора. – А Витя – четвертого! Первый был в сознании, но сам подняться не мог. Унесли.
Генерал довольно ухмыльнулся. Снисходительно произнес приговор:
— Хм, … ладно. Иди. Выговор тебе!
— Есть! – с огромной радостью ответил Жора. Разборки у Рожкина для прапорщиков кончались, как правило, их увольнением из армии.
С тех пор Жора посещал рестораны осторожнее. Предпочитал принимать с приятелями крепкие вина в историческом центре города. За крепостной стеной, откуда открывались изумительные виды на холмы одного из самых старых русских городов. Через несколько лет с женой красавицей он разошелся. Наступившая перестройка и последующий посткоммунистический капитализм лишили возможности и его, и миллионное множество других любителей ресторанов, посещать оные так же часто, как и ранее. Наверное, действительно: все, что НЕ делается, все к лучшему.
Category: Тогда в армии