Полутанская Сволочь

24.01.2013 by Юрий Кузнецов

Собственные имена и сюжеты рубрики «Тогда в армии» выдуманы.
Не ищите совпадений с действительностью. Если они и есть – то случайны.

1

Старший лейтенант Петров служил офицером уже три года.  Должность была с его точки зрения одной из самых интеллектуальных и интересных, наверное, во всей Советской Армии.  Но к концу семидесятых в результате глубочайшей заботы партии и правительства любимой нашей Родины СССР, устаревший стратегический ракетный  комплекс,  на котором служил Петров, был снят с боевого дежурства и подлежал ликвидации. На смену ему ставили другой, более мощный, а главное, значительно более маневренный, а потому и менее уязвимый.  Поначалу, как обычно в армии при всех новшествах, было много путаницы и непоняток. Петрову сказали, что должности для инженера – математика  в новой структуре не будет, и перевели его, в Полутанск. Там еще оставался такой же полк со старой техникой. Разумеется, у Петрова сразу возник вопрос: а куда дальше, когда ликвидируют и здесь? Срок – максимум год. Но думать в армии принято только над тем — как лучше выполнить приказ. Над остальным – очень не приветствуется. Обстановка в этом полку показалась Петрову более спокойной, человечной что ли, по сравнению с той, в которой он  был три года. Офицеры понимали, что скоро судьбы многих из них коренным образом изменятся. Настроение у большинства поэтому было соответствующее —  ожидание неизвестного. А тут еще, в самую жару, в  двадцатых числах июля устроили армейскую проверку. Странно, но офицеры штаба армии в этом полку вели себя совершенно иначе. Тоже как-то тише, спокойнее. Да и проверка после проведения строевого смотра, где и проверяющие, и проверяемые буквально обливались потом в повседневной для строя форме, как-то сошла на нет. Было сказано, что командующий армией сокращает план проверки. Боевая работа проверяться не будет. Только предметы обучения. Это значило, что учений не будет, а все остальное проверяется в процессе рабочего дня.

У командного пункта, в котором и находилось  главное место службы Петрова и его отделения, поставили стол с двумя стульями напротив друг друга. Выбрали тень  могучих сосен и елей. Здесь было не так жарко. Все пункты управления располагались в труднодоступных лесных массивах.  Проверяющий подполковник по одному подзывал к себе офицеров и беседовал.  Очередной офицер вернулся на командный пункт после беседы, зашел  в комнату Петрова и сказал ему, чтобы и он подошел к проверяющему. Старший лейтенант прокачал в голове, что может тот спрашивать, хотя это полностью зависело от того, что тот за человек.  Подошел. Доложил. Подполковник предложил сесть.

— Кто вы по должности?

— Начальник отделения …

— Хорошо. Давно здесь?

— Больше месяца. Перевелся из …полка. Там нет сейчас такой должности.

— Да; знаю… — Немного помолчав, подполковник продолжил:

— Ну и что? А здесь сократят, куда денетесь?

Вопрос был, что называется в самую точку. Петров искренне ответил:

— Не знаю, товарищ подполковник.  Думаю вот, про вычислительный центр.

— Ну, так что? Кто мешает? Специальность ваша очень даже подходит. Мест`а там бывают. Поезжайте туда в отпуске. Потресов мужик нормальный,  побеседуйте с ним. Потолкуйте. А так – что? Там ликвидировали, тут ликвидируют и что вам? Все время прыгать куда-то?

Каждое слово проверяющего было золото. На этом «проверка» для  Петрова закончилась. Он искренне поблагодарил подполковника за совет и ушел.

Отпуск дали в конце августа.  В начале сентября Петров приехал к своему другу в город, где был штаб армии.  Состоялась беседа с начальником вычислительного центра. Резкий и хмурый на вид полковник оказался умным и добрым человеком. Пригласил старшего лейтенанта во двор части и усадил на скамейку. Сам вернулся с папкой и улыбающимся майором. Это был начальник группы программирования, у которого была «дырка» в штатах. Задал Петрову только один вопрос:

— Кто из штаба армии проверял вас по службе?

Петров назвал двух офицеров. Полковник кивнул майору. Тот немедленно поднялся и пошел звонить им. Через пару минут он вернулся. Улыбаясь до ушей, доложил начальнику:

— Нормальный парень, говорят.

Полковник Потресов выспросил все данные, спросил даже о родителях. С укоризной сказал:

— А чего не женитесь?

— Такого то числа у меня свадьба, — отвечал Петров.

Полковник положил в папку исписанный данными лист бумаги, закрыл ее. Поднялся со скамейки. Майор и Петров встали одновременно с ним и чуть быстрее.

— Мы вас берем. Остальное – как решат кадры.

Оба пожали руку Петрову. Разошлись.

***

Через месяц в дивизионе был получен приказ о переводе ст. лейтенанта Петрова в войсковую часть такую-то. Это был вычислительный центр. Сам он поначалу не поверил в это. О таком  «безлаповом» переводе из лесов в крупный областной центр и на такую службу можно было только мечтать. Или увидеть во сне.  Но это было именно так. Старший лейтенант получил бегунок – обходной лист и пошел по всем службам, отделам полка и жилого городка, получая от них от всех по смыслу одну и ту же отметку: все сдал, ничего не должен. Было немного удивительно, но со многими уже успел подружиться. Одна девушка,  прапорщик из строевой части полка, даже прослезилась. Тем не менее к пятнице все формальности были улажены. Петров прибыл к командиру полка и доложил, что все нормально. Поблагодарил за хорошее отношение к нему и к отделению. Командир спросил:

— Как отделение?

— Оно стало лучше, чем было без начальника. Все показатели и нормативы боевой работы сейчас лучше, товарищ подполковник. Индивидуальная подготовка – тоже.

— Хорошо.

Подполковник был настоящий командир. Он не мог и подумать, что смог бы служить вне боевой части, вне боевой работы. Приняв слова благодарности офицера за сожаление о том, что тот уходит из боевой части в штаб армии, командир отметил:

— Ну, ничего. Там тоже люди служат…  Там тоже служить можно.

Они расстались. Петров, уезжая из штаба полка, проверил еще раз все полученные документы. Хотел уложить командировочное предписание в удостоверение личности, но лишний раз изгибать такую ценную бумагу до формата удостоверения не хотелось. Он перегнул его один раз пополам и аккуратно уложил в бумажник, спрятав его в правый грудной карман кителя.

***

Назавтра, в субботу, Петров запланировал отправить контейнер с вещами и привести в надлежащий вид свою форму. Вечером он хотел уехать. Утром купил новые погоны в военторге, пришил их к шинели. Сменил и петлицы. В это время к общаге подошла машина. Вместе с водителем туда загрузили внушительный ящик с его вещами и книгами. Как потом оказалось, около 100 кг.  Петров тепло попрощался с дежурной – женой начальника своей службы,  еще раз передал ему привет. Пожелал им вместе всего самого доброго.  Минут через 30 подъехали к багажному отделению вокзала Полутанска.  Солдат и старший машины помогли снять багаж с борта и поставили прямо перед дверьми багажного отделения. На этом все хорошее и приятное в этот день у Петрова кончилось. В багажном отделении никого не было. Петров не знал, что делать и куда идти. Уйти и искать правды, бросив багаж? Стремно. Он сел на ящик и стал ждать. Проходящий мимо железнодорожник сказал, что «она скоро придет». Прошло часа три, и  только тогда появилась приемщица.

— Что у вас там? – спросила толстая баба под 180 см без признаков самого понятия «фигура».

— Вещи и книги, — ответил Петров.

— Да у вас там картошка! – вспылила баба. Я не приму этот багаж! Картошку только до 50 кг можно.

— Послушайте,  возразил Петров, —  зачем мне пересылать картошку за 300 км? Вы думаете, там ее нет? И почему вы мне не верите?

— А мне неважно, что за 300 км. Картошку больше 50 кг нельзя, — вещала она как полоумная.

— Женщина, я могу вскрыть багаж, — с каменным лицом и металлом в голосе, отвечал ей Петров, — но если там будет то, что я сказал, напишу на вас заявление за оскорбление должностного лица. Как видите, я на службе. Это усилит вашу ответственность. Вскрывать?

Баба на секунду задумалась.

— Мы сегодня не принимаем.

— Где написано?

— Я вам говорю.

— А я вам говорю, что сейчас пойду к начальнику вокзала, а потом в милицию. И я подам заявление, что вы меня оскорбляете обвинениями во лжи, когда я на службе. Вас отсюда как минимум уволят.

Баба отметила его грамотную и бойкую речь. Немного призадумалась. В это время вошли какие–то два молодых парня в рабочей одежде.

— Оформите этот багаж, — внезапно сказала она и развернулась к Петрову своим метровым по диагонали ящикообразным задом. Впрочем, и этот ящик, и туловище – еще больший ящик, сливались в единый суперъящик. Эдакий вертикальный миниконтейнер. Никакой разделяющей границы видно не было.

С окантовкой, крепежом багажа, оформлением документов, оплатой, провозились еще часа два. Отписывала все документы, кстати, появившаяся другая, спокойная женщина.  И с нормальной геометрией тела.  Наконец, ему вручили последнюю бумагу. Было около шести вечера. Петров вспомнил, что с утра ничего не ел. Очень хотелось пить.  Все-таки, со ста килограммами пришлось изрядно повозиться. Да и ребятам он помогал. Хотел, чтобы быстрее было. Плюс нервотрепка.

На  первом этаже полутанского вокзала был уютный ресторанчик.  Он пошел к нему. Слева от входа в ресторан, в гардеробе сдал шинель, фуражку, шарф.

***

Непосредственно у дверей ресторана стоял щеголеватый капитан в парадной  шинели. Поражала его фуражка. В конце семидесятых форменная фуражка офицеров Советской Армии была с плоской невысокой тульей. У него она являла точную копию фуражки гитлеровских офицеров. Для изучавших высшую математику – тулья ее напоминала гиперболический параболоид.  Нечто вроде седла.  Мелкие черные усики, бесноватый взгляд усиливали сходство с Гитлером.  Стоял он прямо на входе, преграждая путь Петрову.  Петров шагнул к двери.

— Куда? – спросил капитан надменным и самоуверенным тоном.

Старший лейтенант промолчал.  Взялся за ручку двери, и потянул ее на себя вместе с заскользившим по мраморному полу капитаном. Хамство и внешний вид капитана просто поразили его. Весь прошедший день, нервы, усталость, жажда не позволили Петрову задуматься над тем, кто мог бы быть этот щеголь. Да и ни один неизвестный капитан по Уставу не мог являться начальником младшему офицеру. Он прошел в зал и уселся за столик.  Капитан куда-то пропал.

Минут через 10 в зал вошел  офицер, тоже старший лейтенант, с повязкой начальника патруля и двое солдат.

— Я начальник патруля такой-то, — представился он. – Слушайте, он не сказал вам – кто он?

— Нет.

— Это помощник коменданта гарнизона. —  И понизив голос, добавил, — ужасное говно. Не связывайтесь с ним. Он хочет, чтобы вы вышли к нему в коридор.

— Сейчас доем и выйду.

Патруль вышел. Через полминуты начальник патруля вошел опять. Вместе с гитлероидом.

— Вы где служите? — спросил капитан.

— В особом отделе, — брякнул Петров только для того, чтобы тот отстал.

Он уже позвал официантку рассчитаться.  Она вмешалась:

— Попов, — обратилась она к капитану, — ты бы хоть одному дал поесть нормально.

Попов посмотрел на нее змеей через узкие щелочки сжавшихся глаз, но после ответа Петрова немедленно вышел с патрулем в фойе и стал прямо у гардероба. Старший лейтенант подошел к Попову. Тот со злобой:

— Предъявите Ваше удостоверение личности!

Петров достал. В этот момент он с облегчением подумал:

— Хорошо, что командировочное предписание лежит в другом кармане.  Наверняка  гитлероид не преминул бы обгадить меня перед штабом армии!

— Ах вот какой особый отдел!, сказал Попов, видя удостоверение личности офицера Вооруженных Сил СССР.

— А почему я должен отвечать на Ваши вопросы? Я не знаю кто Вы;  Вы не представились, ответил старший лейтенант.

— Так Вы меня не знаете… Хорошо. Познакомимся, — гадким тоном с угрозой произнес капитан.  Вы идите, — скомандовал он патрулю, — а Вы – со мной.

Удостоверение Петрова Попов положил себе в грудной карман  шинели. Они прошли метров  30 и зашли почему–то в привокзальный пикет милиции. Там же был и какой–то майор на вид лет пятидесяти в общевойсковой форме.  Как потом стало понятно – просто грелся в «родной среде» в ожидании своего поезда.

— Вот, товарищ майор, — подобострастно обратился к нему Попов, — старший лейтенант, оказывается, служит в особом отделе! — Произнес он это с глубокой иронией и издевкой в голосе, достал удостоверение Петрова и продолжил: – а на самом деле  обычный строевой офицер, — сказал капитан чуть ли не с презрением.

Три милиционера, что были в пикете, безучастно и недовольно смотрели по сторонам. Было видно, что Попов был им неприятен.

Майор вспыхнул. Ему стало приятно — к нему обратились как бы за помощью в воспитании нерадивого офицера.

— Вы откуда родом?

Петров назвал белорусский город.

— А отец откуда?

— Из Перми.

— А мать?

— Из Гомеля.

Майор почему-то внезапно подобрел и успокоился. Возможно потому, что Петров ответил ему немедленно и вежливым тоном.

— Ну вот! — Он произнес это так и с таким выражением лица, когда людям все становится ясно и как будто этот ответ в корне изменил все дело.

— Я же знаю, что Петров там не коренная фамилия, — сказал он, с гордостью  доказывая свои профессиональные познания. — Смотри (он перешел на «ты». Это было хорошим признаком): вот у меня обычный паспорт, –  вытащил общегражданский паспорт. – Вот у меня такое же, как  у тебя, удостоверение личности офицера Вооруженных сил СССР, — показывал он второй документ, — а вот у меня и то, о чем сразу заговорил ты! И я только тогда говорю об этом и показываю, когда это действительно необходимо!  Майор особо тщательно и бережно упрятал маленькое красное удостоверение офицера КГБ.

— Товарищ майор! Капитан при всех спросил у меня – где я служу. Я не имею права называть незнакомым лицам ни часть, ни характер службы, ни дислокацию. Сам он мне  не представился, и я поступил так только для того, чтобы поговорить далее без гражданских лиц. В коридоре я показал ему удостоверение и ответил — где служу, т.к.  начальник патруля сказал  мне кто этот капитан.

В глазах кагэбэшного майора блеснул лихой огонек:

— Бдительный товарищ!

Вмешался помощник коменданта. Раздраженно, повышенным голосом, проговорил:

— Я не спрашивал какие там у вас ракеты!

— А с чего вы взяли, что у нас ракеты?, — язвительно переспросил Петров и покосился на милицию. Им – то уж вовсе не следовало  слушать такие разговоры. Как и любая военная тайна в Советской Армии, связанная с дислокацией воинских частей и их назначением,  эта — тоже была известна абсолютно всем. Но говорить об этом вслух при посторонних — было равно преступлению. Разглашение государственной или военной тайны БЕЗ признаков измены Родине, что реально и сделал капитан,  тянуло лет до пяти.  На лице майора мелькнуло восхищение.  Ему понравилась такая бдительность офицера ракетных войск стратегического назначения. И очень не понравилось поведение капитана, а также, наверняка то, что тот косил под Гитлера.

— Ну ладно, — заговорил он примирительно. – Ты, хлопчик, извинись перед капитаном. Думаю, что он тебя простит.

— Извините, товарищ майор, что лишнее сказал, но я только из тех соображений, — ответил Петров.

— Да не у меня извинения проси, у него —  он кивнул на Попова.

Петров промолчал. Возникла пауза.

Гитлероид понял, что кагэбэшник полностью стал на сторону старшего лейтенанта. Для Попова это был облом. Подставить молодого офицера под КГБ и тем самым навсегда испортить ему судьбу, у капитана пока не получилось. Но он не успокоился. Незаметно для себя он сокрушенно вздохнул, засунул опять в тот же карман шинели удостоверение Петрова и буркнул:

— Пойдемте.

Было уже около полдевятого вечера. Молча, вместе они подошли к комендатуре. Петров подумал:

— Если ты, сука, думаешь, что я буду просить у тебя прощение, то ошибаешься, гнида комендантская.

Хотелось дать по морде этому любителю гитлеровского облика и добить его ногами, но перспектива службы в большом областном центре вынуждала его вести себя скромно.

Подошли к дежурному помощнику военного коменданта. Попов отдал ему удостоверение.

— Что писать? — спросил помощник.

Капитан задумался на целую минуту. И действительно – какое нарушение допустил этот старший лейтенант? Практически задерживать его было не за что. Через минуту он сгенерировал:

— Грубость и НФО.

Первое, что пришло в голову Петрову — это английская аббревиатура UFO и соответствующая ему русская – НЛО – неопознанные летающие объекты.  Потом уже выяснилось, что сокращение это значило – «нарушение формы одежды». Ничего гитлероид  не говорил Петрову ни про НФО, ни о проявлении грубости. Ни здесь, ни на вокзале. Интересно, что кагэбэшнику Попов нажаловался про одно, здесь говорил уже о другом «нарушении». Забрал себе  удостоверение у дежурного и сказал:

— Дол`ожите командиру полка и — ко мне в понедельник утром за удостоверением.

Старший лейтенант знал, что командир полка все равно приедет в полк в воскресенье. Утром Петров сел в машину с многочисленными ответственными за дисциплину подразделений в выходной день.  Прибыл в полк, стал у входа в штаб.  Командир полка появился минут через 15. Петров подошел к нему, отдал честь и спросил разрешения доложить.  Командир внимательно выслушал его.

— Нездорово… Нездорово… Нельзя в этом ресторане быть. Там бывают иностранцы.

—  Не знал, товарищ подполковник.

— И не надо брать на себя лишнее, добавил командир. — Ладно, хорошо, что доложили. Если придет что-то, я буду знать. Останется у меня.

— Спасибо, товарищ подполковник.

— Извинитесь еще раз перед ним. Ну и … что там по форме он сказал?

— Нарушение формы одежды.

Командир внимательно осмотрел Петрова с ног до головы, ничего не нашел.

— Смените погоны, что-ли. Пусть видит, что новые.

Петров не стал объяснять, что эти пришил только вчера.

— Есть!

Они разошлись. Петров действительно купил еще раз новую пару погон, эти оставил – пригодятся. Тщательно до миллиметра выверил размещение звезд, погон на шинели и пришил все заново. Утром пришел в комендатуру. На втором этаже по широкому темному коридору навстречу ему шел Попов. Петров козырнул. Гитлероид молча достал удостоверение.

— Ну, что сказал командир полка?

— Сказал еще раз извиниться перед вами.

— Держите. А в ваш особый отдел я все равно о вас доложу.

Петров мысленно пожелал некое действо рту Попова. На душе стало легче. Разошлись. Сразу же из комендатуры он пошел на вокзал и взял билет на поезд. Завтра утром он был в штабе армии.

***

Улыбающийся майор, начальник его группы, критически осмотрел его.

— Почему у тебя танки на петлицах?

— Так ходят в нашей дивизии. Легенда прикрытия.

— Смени прямо сейчас петлицы. У нас носят пушки. – Посмотрел на погоны и добавил: — и погоны смени. На свежие. Через два часа ко мне. Пойдешь с командиром части. Он представит тебя начальнику штаба армии.

Объяснять майору, что это будет уже третья пара погон за последние двое суток,  и причины этого, Петров не стал. Он точно и в срок выполнил приказание. Вернулся. Майор, улыбнулся, осмотрел его:

— Ну, вот. Отлично. Совсем другое дело.

***

 Было 25 октября 1977 года.

***

Началась совершенно другая служба и совершенно другая жизнь в областном центре.  Командир полка сдержал свое слово. Информация, если и попала к нему, то и осталась у него. Из штаба армии выкидывали обратно в леса и за гораздо меньшие «нарушения». Старший лейтенант несколько раз вспоминал Попова и задавался только одним вопросом: что бы стоило Попову сказать подошедшему ст. л-ту, когда тот еще не разделся, что он, Попов — помощник военного коменданта гарнизона и, что посещать этот ресторан военнослужащим запрещено? Стоило, наверное, много. Ибо нужно было быть Человеком. Попов был Сволочью. Он в принципе не мог делать добро тому, кому мог сделать зло.

Из романа «Бесы» Достоевского:

— Вам, excellente amie, без всякого сомнения известно, — говорил он, кокетничая и  щегольски растягивая слова, — что такое значит русский администратор, говоря вообще, и что значит русский администратор внове, то-есть нововыпеченный, новопоставленный… Ces interminables mots russes!.. Но вряд ли могли вы узнать практически, что такое значит административный восторг и какая именно это штука?

— Административный восторг? Не знаю что такое.

— То-есть… Vous savez chez nous… En un mot, поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных билетов на железную дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтет себя в праве смотреть на вас Юпитером, когда вы пойдете взять билет, pour vous montrer son pouvoir. «Дай-ка, дескать, я покажу над тобой мою власть»… И это в них до административного восторга доходит…

excellente amie                                              милый друг

Ces interminables mots russes!.                    Эти бесконечные русские слова…

Vous savez chez nous… En un mot               Вы знаете, нас … Одним словом

pour vous montrer son pouvoir                     чтобы показать его власть

Category: Тогда в армии