Собрание

27.12.2013 by Юрий Кузнецов

15:00. Звонок в дверь. Очень некстати. Как раз надо выезжать по делу. Работаю в основном дома. Предприниматель. Обслуживание программного обеспечения. Когда по телефону помочь нельзя – выезжаю. Передо мной женщина за 60. Рост 160 см. Вроде бы из нашего дома. На ногах сильно потрепанное,  засаленное и безобразное  спортивное трико, заправленное в сапожки. Полупальто весьма приличное. На голове в прошлом дорогая шляпа из двадцатого века, с пурпурной розой из бархата.  Из розы кокетливо, почти вертикально торчат два пера, похожие на орлиные.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — говорю.

Заговорила быстро, сбивчиво, непонятно. Минут пять. Я молчу. Жду. Поднесла мне какие-то списки с предложением расписаться.

— А председателя надо вообще в тюрьму посадить.

— Какого председателя?

— Да не этого, бывшего.

Опять минут пять без перерыва страстные долгие и туманные объяснения. Ругань в адрес каких-то строителей и  неизвестного мне  председателя. Подносит ручку.

— Распишитесь.

— Женщина, кто вы? Что хотите? Как вас зовут? Я абсолютно ничего не понял.  Кого нужно в тюрьму посадить и причем тут я?

— Лизавета.

— Очень приятно.

— Вы  знаете, что рядом с нашим домом строят торговый центр?

Я знал. Его действительно строили на месте снесенного комиссионного магазина, что был собран из металлоконструкций и простоял там лет 30, а то и более.

— Очень хорошо! – Говорю. — На здоровье!  И что?

— А то, что тепло от нашего дома будут брать – знаете?

— Нет. А если будут, так что? Ведь не воруют же. Или нам холоднее будет?

Она опять принялась колебать воздух. Звук это колебания воздуха. Ничего иного она не производила. Тем не менее, до меня понемногу стал доходить смысл ее речепотока. После  третьей пятиминутки я перебил ее. Более слушать околесину было невыносимо. Я малотерпимый человек.

— Лиза, кем вы работали?

— Инженером в Гипроземе. Строитель.

— А я не строитель, но если правильно вас понял, то вы пытаетесь мне сказать уже в течение пятнадцати минут, что вы сомневаетесь в правомерности действий строителей?

— Да! – В восторге закричала она. – Как вы это сказали? Подождите, подождите, я запишу!  Ой, у меня ручка кончилась.

Я дал ей ручку.

— Пра-во-мер-ность дей-ствий стро-и-телей, — продиктовала она сама себе по слогам сказанное мной и записала так: «правамернасть действий страитилей».

— Вы понимаете, — обратилась она опять ко мне, — что Ксению сажать надо?

Я не понимал ничего. Посмотрел на ее списки.  Смысл заголовка заключался именно в том, что я и понял: корявым и безграмотным языком малопонятно было написано, что нижеподписавшиеся требуют проверки той самой правомерности действий строительной организации. Дом наш кооперативный и жильцы имеют такое право. Итак, чтобы понять это, лично мне потребовалось более пятнадцати минут времени. Что делать. Значит, туп я до такой степени. Хотя, как видно, и тремя словами можно было выразить суть вопроса. Я очень спешил. Расписался, давая ей понять, что у меня больше нет времени. Разошлись.

Вечером на дверях подъезда появилось объявление. Завтра в 19:00 – собрание по срочному и важному вопросу. Явка всем  жильцам обязательна.

Как и предполагалось, завтра наступило. Пришел точно.  Собрания жильцов происходили в подвальчике, предназначенном для обслуживания труб теплоснабжения. Небольшой, так сказать, кубрик. Площадь, где возможно стоять людям, была не более двух на три метра. Остальное трубы, вентили, техника одним словом. Свет есть. Людей пришло много. Буквально все стояли вплотную и с прижимом друг к другу. Напуганы  были  люди срочностью, важностью, обязательностью из объявления.  Спиной к входу стояла худощавая женщина в косынке и светлом плащ–пальто. Она без перерыва громко кричала, не обращая никакого внимания на то, что никто ее не слушает. Какой-либо последовательности  мыслей в ее крике не было, да и мыслей как таковых тоже. Очень раздражала громкость ее голоса, т.к. в таком помещении можно было говорить и шепотом.  Все звуки отражались в крайне ограниченном и замкнутом пространстве и были великолепно слышны.  Голос ее был необычайно неприятного, раздражающего  тембра. Дело значительно осложнялось тем, что кто-то из пришедших привязал к дверям подвальчика, с внешней стороны, свою собаку.  Красивая и большая колли. Как только эта женщина начинала издавать звуки – колли начинала оглушительно лаять. Ее, похоже, как и многих других, раздражал тембр говорящей.  Кто-то попросил женщину помолчать. Мотивировал тем, что собрание еще не началось, а потом ей, вполне может и случится, — дадут слово. Женщина буквально опупела от такого хамства с ее точки зрения и на несколько секунд умолкла. Собака тут же перестала лаять. Вскоре мадам пришла в себя и снова заорала:

— А вы мне рот не затыкайте! Кто вы такой?!

Собака немедленно возобновила тренировку с ней в громкости голоса. Колли явно побеждала, но была снаружи, за чугунной полуприкрытой дверью, а потому внутри подвальчика децибелы уровня звука — шума от женщины —  были выше.

У стены противоположной входу был стол и два стула. За одним  сидела председатель кооператива, за другим незнакомый мужчина в возрасте с солидной пачкой каких-то документов перед ним.

Женщина кричала не прекращая. Что-то про афёру,  воровство, безобразия и про то, что всех жильцов этого дома уже обманывают на протяжении лет 40, а то и более. Причем все – ОблЭнерго, Водоканал, Теплоцентраль, ОблГаз, Стройтрест и другие значимые в городе организации.  Колли с улицы выказывала прямое  и агрессивное несогласие. У остальных присутствующих лица были невеселы и серы в скудном подвальном освещении от одной семьдесят пятки под потолком.

Встала председатель. Подняла руку, пытаясь остановить речеизвержение крикливой дамы.  Не помогло. Председатель, спокойная женщина с простым лицом,  попыталась заговорить. Не помогло. Помог стоящий рядом с дамой седой мужчина с молодым лицом. Громоподобно, немного хрипло, с исключительной злобой и отлично поставленным командным голосом, спросил ее прямо в ухо:

— Вы можете замолчать? Вы мешаете собранию!

Она вздрогнула. Испугалась. Замолчала. И собака немедленно смолкла.

— А я ничего не говорю! – Колли залаяла.

— Молчите! – Громом скомандовал мужчина и с нескрываемой злобой посмотрел ей прямо в глаза. Ничего хорошего в его взгляде не было. При этом он рывком сделал движение своим корпусом  в ее направлении. Казалось еще мгновение, и он разорвет ее.

Та замолчала. Колли – тоже.  Председатель:

— Разрешите начать собрание. Никто не возражает, если секретарем будет Раиса Ферапонтовна?

Никто не возразил. Председатель:

— Все вы знаете, что рядом с нашим домом идет строительство торгово-офисного центра. Несколько дней назад у торца дома была вырыта яма. Раскопали трубы теплоцентрали к нашему дому.  Строители подключились к этим трубам.  Некоторые считают, что это незаконно…

— Считать нечего! Так и есть! — Вставила крикливая дама. Оглушающийительно  лай колли.

— Заткнитесь! – Проорал ей в ухо громо-командный голос.

— Правильно! – Поддержали его три или четыре голоса сразу.

Та замолчала. Собака тоже.

Председатель:

— Я пригласила на наше собрание главного инженера строительства Степана Федоровича Чулейкина. Он расскажет что и как.

Встал высокий немолодой мужчина. Седина перемешивалась с лысиной. Но просматривались остатки когда-то черной шевелюры. Астеник. Лицо потрепано. Обветрено.

— Уважаемые квартиросъемщики. Мы, строительная фирма «ДоброСтрой» – являемся подрядчиком в строительстве данного объекта. Поскольку строительство идет близ вашего дома, поскольку мы по проекту ОБНОВЛЯЕМ  трубы теплоцентрали идущие от вашей трубы на объект, вы, безусловно, — он выделил голосом это слово, — имеете право интересоваться ходом работ и получать интересующую вас информацию.  Я принес все необходимые документы, которые доказывают законность проводимых работ. Все документы согласованы с нужными организациями и утверждены. Фамилии, подписи, даты можете посмотреть.

Умеренно поддатый мужичок, близ  Степана Федоровича, доселе мирно молчавший, взял толстую папку в руки, открыл наугад.

— Вот! – Радостно воскликнул он, тыча пальцем в самые последние строки документа. Согласовано – фамилии, подписи есть. А даты то и нету!  И так у вас все! А такие документы недействительны! – Он самодовольно и торжествующе, а главное, с осознанием полной победы посмотрел на главного инженера.

Главный инженер перевернул несколько листов и показал ему самое начало документа. Справа вверху было напечатано: «Утверждаю», ниже фамилия, инициалы большого известного строительного начальника в городе, его подпись и дата утверждения документа. Дата была: 15 мая 2006 года. Мужик замолчал, тупо глядя в документ, и слегка пошатываясь. Затем буквально запел:

— Ааааааааа, так когда это было? Это не считается!

Подключилась крикливая баба  в светлом плаще;

— Во-во. Обманывают… Врут! – Одновременно залаяла колли. Баба заткнулась. Собака тоже.

Молодой мужчина, что близ нее:

— Женщина, вы совесть имейте! Какое вы право имеете бездоказательно обвинять людей? Оскорблять их? Любой подобный документ всегда имеет только одну дату. И ставится она в начале. — Далее – к пьяному: — А кто сказал вам, что этот документ уже не работает? Почему вы так говорите? Я тоже строитель. Этот документ составлен абсолютно по форме, верно.

Крикливая посмотрела на него, как на сумасшедшего. С ненавистью:

— Больно умный! – Лай.

Бывший инженер Гипрозема, что приходила ко мне:

— До док`умента  дело десятое. Вы нам скажите, как это вы к нашему дому подключились? К трубе, что тепло нам подводит?

Степан Федорович вежливо и культурно отвечал:

— Мы к вашему дому не подключались. Комиссионка всегда была подключена к вашей трубе. С того момента, когда был построен ваш дом. И уходило на нее две трубы от вашей с отдельными счетчиками. Вот только эти две трубы в строгом соответствии с проектом мы и заменили сейчас. Новыми и большего диаметра.

Он сделал небольшую паузу. Опять заговорил строитель.

— Я не понимаю, отчего весь сыр – бор? Ну ведь элементарная физика! Раз трубы будут большего диаметра, то нашему дому будет теплее!

Все притихли. Прикидывали в голове — как это может быть.  Для большинства это было сложнее расчета пертурбационного маневра космического аппарата в гравитационном поле, пусть Япета, что придало бы аппарату дополнительную скорость. Да и кто поверит, что скорость спутника можно значительно увеличить и не сжечь при этом ни одного грамма топлива?!

Ранее молчавшая женщина, что стояла справа от входной двери и невидимая из-за скопления людей:

— А между прочим, комиссионка никогда не отапливалась! Какие туда могли быть подведены трубы?!

Крикливая:

— Во! – Лай.

— Как это не отапливался, — возмущенно запротестовал немолодой мужчина. – Я там работал 10 лет, и тепло там всегда было. Зачем молотить туфту?

Невидимая из-за скопления:

— Ну, я не знаю…

Бывший работник комиссионки. Агрессивно, четко и резко:

— Тогда чего лезете, если не знаете!? Совесть есть? Врать некрасиво, между прочим!

Пауза секунд десять. Замешательство.

Вновь плащ-пальто. Закричала и, естественно, через треть секунды взорвалась псина за чугунной дверью. Уж очень не нравился ей голос этой мадам, раздражал до бешенства.

А та закричала Степану Фёдоровичу:

— Ты нам в нашем доме ВСЕ трубы поменяй на новые!  За ваш счет!

Несколько человек рассмеялись. Главный инженер очень сдержанно улыбнулся, крутанул несколько раз головой, опустив глаза в стол, как делают, когда  слышат что-то удручающее или просто идиотское, но говорить ничего не стал. Собака вдруг перестала лаять, но очень громко и протяжно взвыла с несколькими переливами. Удручающая тоска и полная безнадежность слились воедино в мелодии ее воя.

— Ууууооооаааауууу-уууууу-уууууууу-уу-уу-уу…..

Как ни печально было признать, но колли была права. Абсолютно безнадежно было надеяться, что у крикливой когда-либо проявятся проблески ума.  Это вызывало только тоску, т.к. приходилось ее слушать и терять время на это. Но у нее это было от природы. Что поделаешь…

Степан Федорович заговорил.

— Я прошу еще раз всех уяснить, что ни одна свая, ни один кирпич или блок, ни одна труба не устанавливаются самовольно. Все законно. И после полного согласования со всеми должностными лицами. А непосредственно строительные работы выполняются в строгом соответствии с рабочими документами. Они также утверждены начальниками и согласованы со всеми необходимыми должностными лицами. И, тем более, все скрупулезно выверяется, когда это связано с расходом источников энергии: тепло, газ, электричество и т.д. Ни одного шага мы не делаем и не сделали при этом строительстве в нарушение этих норм.

Бывший инженер Гипрозема, Лизавета:

— А чего наша бывшая председатель подписала согласование на отвод тепла от дома на комиссионку?

Ксения была здесь.

— А очень просто: потому, что подпись ставит в этом случае именно председатель кооператива. И не на отвод тепла от дома, а на подключение к трубе теплоцентрали, от которой получает тепло наш дом. Такое решение  было утверждено городской властью, моя подпись просто означала, что я в курсе дела.

Про то, что Ксению нужно посадить в тюрьму и, самое главное, на каком основании – Лизавета не проронила ни слова.  Впрочем, при мне, день назад, причины этого она тоже не упоминала.

Не удержался и я.

— Уважаемые жильцы. Все сводится к одной простой вещи. Если кто-то не доверяет законности проводимых работ, пусть сейчас ясно заявит об этом. Конкретно скажет, чему он не верит, в чем сомневается и почему. Секретарь собрания запишет фамилию, имя, отчество и саму суть заявления. Председатель поставит перед соответствующими органами вопрос о проведении технической или, если потребуется,  юридической экспертизы.  И орать, визжать здесь не надо. Некоторые ведут себя менее цивилизованно, чем в колхозе времен коллективизации. Больше говорить совершенно не о чем.

Я развернулся и стал пробираться к выходу. Поймал взгляд плаща-пальто. В глазах ее была неприкрытая злоба и ненависть. Мужчина, обладатель громового и командирского голоса, последовал моему примеру. Пошел за мной. Я вышел. Колли сидела на задних лапах. Я наклонился к ней.

— Ну здравствуй, — протянул руку. Собака  немедленно подняла  и вложила в мою ладонь левую лапу.

— Молодец, умница! – погладил ее по голове. Псине это явно понравилось.

Сзади раздался бас:

— Как ты здороваешься? Правую дай лапу!

Колли немедленно опустила левую и вложила  в мою ладонь правую лапу.

— Ни фига себе! – Искренне удивился я. – Команды понимает!

— Да не команды. Слова, — пояснил он. — Пойдем гулять,  Корди!

Она мгновенно вынула лапу из моей ладони, встала на четыре ноги и завиляла хвостом.

Собака понимает слова. Другие скажут, что не понимает, а лишь рефлекторно или заученно выполняет волю человека.  А сами слова, дескать, значения для нее не имеют. Можно, например, научить собаку кидаться на шею человека и перегрызать ее при слове «Кино», а при слове «Убей!» собака будет ходить перед человеком на задних лапах. Может быть. Но собаку можно научить. И она будет понимать человека.

А можно ли научить здравомыслию человека ?

Category: Разное