В одном пограничном городке. (Две погибели после 30 лет службы)

07.02.2013 by Юрий Кузнецов

Собственные имена и сюжеты рубрики «Тогда в армии» выдуманы.
Не ищите совпадений с действительностью. Если они и есть – то случайны.

1

С Анатолием впервые познакомился в госпитале, где я находился недели две в последний, двадцать пятый год своей службы в армии. Пока была возможность, пока были знакомые врачи,  решил поправить то, что меня беспокоило.

Середина мая. Уже несколько дней небо было без единого облачка. Природа активно и законно набирала силу и сок. Цвела черемуха, источая уникальный и прекрасный жизнеутверждающий аромат. Изумрудно – малахитовые газоны и лужайки были усыпаны шляпками одуванчиков, игравшими золотом на майском солнце.  Близ госпиталя было озерцо. Вокруг него  — густые тенистые заросли калины и черемухи. От вечерней до утренней зари там давали восхитительный и бесплатный концерт. Сводный оркестр из нескольких сотен соловьев. И что, а главное как! — они только не пели!

— Фюиюи-юиюи, пуль-пуль-пуль-пуль, клы-клы-клы, ррррррр, понь-понь-понь, тии-вить…. И всяко, и разно, и неповторимо. Они пели саму жизнь.  Действительно, под их пение жить хотелось сильнее.

***

 Толя Чалей тридцать один год из своих сорока восьми отдал Морфлоту. Демобилизовался в звании капитана второго ранга.  Всю службу занимался  воспитанием личного состава, укреплением его духа,  морально-боевых качеств. Но — ничто не вечно под Луной. И он вернулся после увольнения в свой родной маленький районный городок. Вернулся, т.к. с женой разошелся еще семь лет назад. Дети были взрослыми. Жить в Мурманске не хотел. А здесь был родительский большой и удобный дом. Были и некоторые друзья детства. Недорого в тот период можно было купить и квартиру. После распада СССР во всех приграничных городах начали образовывать таможни. Туда с удовольствием брали к себе на службу бывших офицеров. Людей требовалось много. Анатолий Чалей и Владимир Фузенко не стали исключением. Про Владимира позже. Я его совсем не знал.  А с Толей за те десять дней мы подружились. Было видно, что он много читал, много повидал, был эрудирован. Обладал прекрасным юмором, мог интересно рассказывать. И не только о море, кораблях, странах далече и своей службе. Очень тонко чувствовал человека. Однажды посмешил меня изрядно, вспомнив напутствие от командира корабля, при убытии в отпуск:

— Анатолий Никитич! Желаю вам отличной эрекции и острейшего оргазма!

Толя заливисто рассмеялся, а на глазах от удовольствия при сладком воспоминании выступили слезы. Это было в холле, мы сидели с ним на диванах.  Рядом проходила медсестра и тут же сделала ему замечание, поругала его. Нельзя ему было напрягаться. В том числе даже сильно смеяться. Лечился он в госпитале больше  месяца. Трудно поверить, но – проходил реабилитацию после уже второго инфаркта. Бороду и усы все это время не брил. Отпустил их аля Карл Маркс.  Если бы еще и прическа – то и сошел бы. Мне с ним было интересно. Добр, общителен.  Начитан. Очень ему понравилась стройная и фигуристая медсестра с красивым именем Кристина.  Пару раз, когда мы с ним гуляли по дорожкам среди стриженых кустиков и наслаждались соловьиным концертом, он, как шестнадцатилетний влюбленный юноша, рассказывал мне о ней.  Последние годы жил один, а тут, вот очень ему понравилась Кристина… Выписали его дня за три до меня.  Принес он персоналу коробок пять конфет, шампанского с дюжину. Извинялся, что пришлось с ним всем так долго возиться.  Рвался на работу. На таможню. Мне показалось немного странным, что после второго инфаркта при такой шикарной пенсии Толя не увольняется. Но ловить рыбу круглый год – второе любимое занятие местных неработающих джентльменов после хронического алкоголизма – он не мог. Масштаб не тот. Работа его была, как и у многих на таможне – сменная.  Приходилось  системно не спать ночами. И не врачу ясно было, что минимум сотня ночей в году на ногах, пользы его здоровью и сердцу, в частности, давала мало.  Как выяснилось потом, грозило ему не только это.

Скоро выписали и меня.  В тот же день мы с ним случайно встретились недалеко от моего дома. Он был страшно расстроен. Чуть ли не слезы на глазах. Я поинтересовался. Капитан второго ранга, вчерашний зам командира боевого корабля с выслугой в тридцать один год, из которых двадцать шесть лет ходил в плаванья  по океанам и морям, не мог скрыть свою обиду.

— Не понимаю, — пожаловался он мне. – Спросил нормально у Кристины еще при выписке – можно ли будет к ней зайти сегодня, — Толя глянул на часы, — вот, в шесть вечера. Сказала, что да. Поднялся на пятый этаж. Звоню. Никто не открывает. Слышу – а в квартире кто-то есть.  Постоял минут пять, еще позвонил. Ушел…

Еще в госпитале я заметил, что у него возникала сильная одышка. Даже, когда мы поднимались с ним на второй этаж.  Поэтому мы делали это с перерывом. Ради нее он поднялся на пятый… Толя покрутил в руках дорогой букет роз, посмотрел на ближайшую урну. Я удержал его:

— Не дури. Подари первой красивой женщине, которую сейчас встретишь.

Он улыбнулся.

— А это куда?

В другой руке у него был пакет, похоже, с набором конфет и шампанским.

— Домой отнеси! Ведь не пропадет.

— Нет, я все-таки не понимаю, — не успокаивался он. – Не хочешь,  скажи — нет, не надо. Не приходи. — Зачем так?

— Толя, ну женщина, полька. Свой образ мыслей. Что ж ты хочешь? Может и хотела тогда… Главное — не переживай.

Мы разошлись.

Несколько раз мы встречались еще. Толя работал. На вид выглядел неплохо. Бессмысленного вопроса «как ты себя чувствуешь?» ему я не задавал.  Если плохо – так что, я помог бы?

***

В декабре демобилизовали меня. До августа следующего года я занимался предпринимательской деятельностью – фотографией. В августе мне удалось устроиться инженером-программистом в один из банков города. Возле гаражей  нашего жилого массива ежедневно собирались ничего не  умеющие делать и поэтому нигде не работающие бывшие военные. Выпивали. Сплетничали. Болтали. Я работал и среди них не бывал. Их бред и сплетни никогда не слушал. Желания не было.  Но, возможно там, у гаражей, о причине, по которой я не видел Анатолия  уже месяца три, я узнал бы раньше. А мне это стало известно только в банке.  Говорили всякое. Разумеется, как водится в таких случаях, каждый убеждал, что его информация достовернее, что ему (ей) абсолютно точно известно, как все было на самом деле. Но говорить, откуда все известно – нельзя, «ведь сами понимаете…» Тогда в банке работало около сорока женщин.  Мужчины – водитель и я.  Если убрать явную выдумку, пустословие, то события, связанные с отсутствием Чалея в городе, выглядели примерно так.  В основном это синтез данных от самих таможенников и даже одного силовика.

В ту злополучную ночь и Чалей, и Фузенко были на посту.  Кто-то из них, я этого не знаю, но скорее Толя, служил в должности начальника поста. Гражданин соседней страны, ранее многократно пересекавший границу в этом месте, пересекал ее и в эту ночь. Жутко, но до сих пор не верится, что полсотни лет подряд, ни границы не было здесь, ни разных государств, ни пограничников, ни  таможни, ни шлагбаумов. А при царе – батюшке не было и никаких «братских» республик. Была просто единая Россия. Многие сотни лет при царе земли по обе стороны теперешней границы были Россией. Но, как написал выше, ничто не вечно под Луной. Вся перечисленная туфта вместе с парадом нищих суверенитетов  возникла в одночасье, когда рухнуло «отечество наше свободное, счастья народов надежный оплот, … единый, могучий Советский Союз». Для молодых: это слова из гимна СССР.  Но даже уже после оных событий указанный гражданин много раз пересекал возникшую границу, имея при себе те или иные предметы,  на которые никто и никогда ранее не обращал никакого внимания. В этот же раз при нем было винтовальное ружье XVIII века с прикладом из орехового дерева красивой фактуры. Приклад был инкрустирован серебряными фигурными пластинами. Имелись ковка, гравировка, золочение.  Документов на ружье не было. Мужчина взмолился, чтобы не отбирали. Но, как всегда водится в силовых структурах необъятной бывшей нашей Родины, ему объяснили совершенно обратное его желанию: не отобрать никак невозможно.  Это, безусловно, сильно расстроило гражданина.  Кто конкретно и как отбирал, как документировал происходящее, ни мне, ни тем, от кого я услышал все это, было неизвестно.  Но ружье человеку было очень дорого, и он поинтересовался — как можно его получить обратно. Была названа сумма компенсации, штрафа, выкупа. Назовите как угодно, но деньги запросили.   Он понимал, что в чем-то виноват, но в чем конкретно – не знал. Не знал и другое: почему у него отобрали ружье? Ничего ведь он не скрывал, не прятал. На все вопросы отвечал честно. Готов был оформить любые требующиеся документы. И главное, чего он не понимал – почему он должен платить те немалые деньги, которые ему предложили выплатить за выкуп своего же собственного ружья.  Расстроенный гражданин, пересекал тогда границу, похоже, все же, от нас. По пути к себе домой. Поэтому, когда его отпустили, он развернулся на 180 градусов, и пошел опять туда, где гостил. И продолжил гостить там до наступления рабочего времени. Дождавшись, обратился куда надо. Даже сказал, что у него нет при себе таких денег. И что он вообще не понимает: за что должен платить.  Деньги немедленно нашлись в нужном количестве там, куда обратился расстроившийся гражданин ныне иностранного государства. С них тщательно и по всем правилам сняли ксерокопии, отдельно и старательно переписали серии и номера каждой купюры, запротоколировали этот процесс, после чего с профессиональным азартом вручили деньги иностранцу. Понятное дело, сказав при этом:

— Заплати им. Как договорился.

Очевидцы говорили, что Чалея и Фузенко, закованных  в наручники,  вывели  люди в штатском после того, как от них вышел иностранец.

Здесь надо несколько слов сказать о Владимире Фузенко. Знакомы мы не были. Мне известно только, что служил он до демобилизации в особом отделе в одной воинской части, неподалеку от города.  Уволился в звании майора. Этого  прошлого Владимира вполне хватило для его дальнейшей судьбы.

Арестованных отправили в областной изолятор. Отец Анатолия был еще жив.  Ветеран Великой Отечественной войны.  Награжден многими орденами и медалями за участие в боевых операциях. Но главное было в том, что во время войны в партизанском отряде он воевал рука об руку с известнейшим будущим государственным деятелем. И хотя последнего уже не было, кое-кто еще, как и отец Толи, был жив.  Говорят, что они и помогли.  К сентябрю, то есть месяцев через четыре – пять после ареста, Толю выпустили. Говорили, что до суда.

Числа 10-15 сентября я шел близ своего банка.  Навстречу мне, не спеша, на велосипеде проехал мужчина. Только через секунд пять я сообразил, что это Толя.  Похудел, бороды и усов не было, потому и не узнал. Велосипедом тоже он никогда не пользовался. До этих событий у него была новенькая девятка Лада-Спутник.

— Толя! – прокричал я ему вслед, развернувшись.

Он остановился. Сошел на тротуар.

— Извини, я не узнал сразу.

Обычной живости, веселости в лице не было и в помине.

— Как ты?  Не мешаю? Может, спешишь?

— Нет. Еду на работу, но там не к спеху.

— Значит все путем? – спросил я, – раз на работу.

— Пока да, — ответил он.

Пустым глупым любопытством я никогда не страдал.  Но мне очень хотелось знать окончено дело против него или нет.  Но Толя сказал «Пока  да». То есть окончательно ничего не решено. Я не мог у него спросить и про его вину.  Кто я, чтобы пытать человека? И все же человек слаб. Не  удержался. Медленно произнося слова,  давая понять, что я полностью ему верю, спросил:

— Толя, кто тебя так?… Подставил.

Ни секунды не размышляя, он выпалил:

— Это такие сволочи!

Я стоял молча. Только смотрел в его глаза. Он видел, что я не знаю, про кого он. И он назвал их. Человек он был более чем эмоциональный. Лицо неведомо для него приняло трагическое и обиженное выражение. Я решил тут же пресечь ситуацию. Зачем больному делать еще больнее?  Распрощались с ним. Пожелал ему здоровья, удачи.

Он уехал. Я ушел. Это была наша последняя встреча.

Через несколько дней его госпитализировали в областную больницу. Рассказывают, что через неделю, утром его нашли уткнувшимся в куст под окнами  отделения, где его лечили.  Якобы умер во время утренней прогулки.

***

Фузенко благополучно дожил до суда. Отмеряли ему по разным рассказам по-разному. Но больше восьми лет никто не давал. Сердце и здоровье у него было хорошим. Месяца через три его жене разрешили посетить его. Тюрьма была неподалеку. Она вернулась и рассказала подруге, (т.е. узнал весь городок) что Володя сказал:

— Больше меня ты не увидишь. Меня скоро убьют.

Еще через месяц Володю хоронили.  В открытом гробу. Лицо было синюшно — бордовым.

А через несколько лет я познакомился с офицером местной службы безопасности. Он интересовался, как и другие его коллеги, везде, где бы я ни работал с вычислительной системой —  может ли злоумышленник снять информацию с компьютера на расстоянии. Поговорили. Я решил воспользоваться случаем и спросил.

— Брали ли те двое взятку?

Он ответил:

— Да, брали.

Я еще спросил:

— Жена Фузенко знала от мужа,  что его убьют, за месяц.  Об этом ее признании знал и весь городок.  Это ж вроде ваш бывший коллега…

— Мы туда не ходим. Это не наша епархия, — ответил он.

— Но его действительно убили?

— Да, его убили.

В многочисленных малохудожественных т.н. фильмах — сериалах, последние годы снимаемых в основном «с плеча», без штатива, возможно, и без сценария, подобная ситуация выглядит так. Бывшему милиционеру, сотруднику других силовых структур администрация колонии, тюрьмы предлагает предоставлять ей информацию снизу, т.е. «стучать».  Если такой заключенный отказывается, то администрация знакомит остальных зеков с правоохранительным прошлым  новенького. Для него это верная смерть.  Если соглашается, то зеки для проверки, дают при нем пробную, иногда не одну утечку информации. При этом остальные присутствующие проверены зеками на сто процентов. Им все верят. Если проба доходит до администрации — новенького тоже убивают.

Но это все кино. А как было в жизни, я описал выше.  Только то, что знал.

1

В те же дни я встретил нашего бывшего прапорщика. Он тоже работал на таможне. С год не виделись. Разговорились. Про Чалея он сказал:

— Самый честный был.

Как это понять, я до сих пор могу только догадываться.

Category: Тогда в армии