Алиса. Брест. 100 лет назад

10.04.2013 by Юрий Кузнецов

"Здесь - заповеданность

Истины всей.

Вечная женственность

Тянет нас к ней".

В. Гете.

Алиса Карловна. Брест-Литовск. 1911-1913. К столетию произошедшего.

Очерк подготовлен на основе воспоминаний русского офицера В.М. Догадина. Тексты отрывков из документов выделены синим цветом. Орфография и синтаксис документа сохранены.

На приборной панели загорелся транспарант ABS. Это значило, что при резком торможении колеса заблокируются и машина пойдет юзом с непредсказуемым курсом. Стало досадно. Снега еще полно. Дороги скользкие. Если затормозить экстренно, то машину может развернуть, или, по крайней мере, увести с курса. При этом наезд на пешехода, выброс машины на встречную полосу – все вполне реально. Причин могло быть несколько. Засорение или неисправность хотя бы одного из четырех датчиков ABS, расположенных на каждом колесе автомобиля. Износ подшипников в колесах. Выход из строя мозгов (компьютера), но это с меньшей вероятностью. Другое. Я как раз проезжал мимо автосервиса. Дорога была очень скользкая. Сзади никого не было. Километрах на тридцати в час резко затормозил. В педаль тормоза снизу ничто не застучало. ABS не сработала. Колеса намертво заблокировались, и машина немного проехала юзом. Плохо! Припарковал прямо у автосервиса. Вышел. Мастер поинтересовался – не погуляю ли я около часа. Я кивнул.

— Думаю, что справлюсь, — обнадежил он.

Я забрал кофр с фотоаппаратом. Было много снега, воды. Напротив старое кладбище. Тришинское. Кресты православные и католические. Пошел к его входу. Немного подумал и решил идти против часовой вдоль его ограды – невысокого кирпичного забора. Мать честная! Захоронения еще с тридцатых годов XIX века! Генералы. Даже генерал-лейтенантов минимум 10! Полковники, да все — Генерального штаба; много иных высших офицерских чинов царской России. И это в маленьком нашем тогдашнем Брест-Литовске! Их жены, жены других титулованных особ. Есть памятники с надписями исключительно по-немецки! – и такие люди тоже тогда служили верой и правдой царю и отечеству Российскому. Коллежские, статские советники. Есть памятник даже барону Таубе – тоже ведь в Бресте жил; начальнику станции Брест-Центральный Клеверу. Умер человек в 1897 году. Инженеры, делопроизводители, Брестский уездный предводитель дворянства – тоже генерал-майор Генерального штаба. Начальник штаба Брест-Литовской крепости генерал-майор Мартимер. Его памятник из железа завален. Многие другие тоже разграблены, могилы разворованы, но об этом позже. Похоронен начальник судоходной дистанции Бреста, была и такая! И даже утонувший в Мухавце при неуказанных обстоятельствах подпоручик, ныне это равно лейтенанту, конноартиллерийской 5-й батареи Петр Акимович Квишнинский. И ни когда – нибудь утонул, а именно: 23 июля 1849 года. Был ли он трезв? Кто теперь скажет… Имеется и начальник Брестской тюрьмы Симеон Александрович Дружиловский. Этот, правда, уже в XX веке умер. В 1906. Вот такие люди жили в нашем городе. Я уже не говорю о железном памятнике генерал-лейтенанту Гельмерсену – первому директору Александровского Брестского кадетского корпуса. Степень разрушения и разграбления – до 80%. А ведь тоже жил и трудился этот немаленький человек на нашей земле. Я пошел в обратном направлении, где были наиболее старые захоронения. Вдруг, почти напротив автосервиса, в глаза мне бросился памятник с очень известной в Бресте фамилией. Крест был католический и стоял лишь год смерти. Алиса Карловна Карбышева. 1913. Ровно сто лет назад. Больше ни одного слова. Сам памятник из черного мрамора. Постамент – из бетона. Вопрос для меня не стоял. Все, что смог, что нашел об этой женщине, я изложил здесь. Ниже.

Это оказалась первая жена одного из самых знаменитых героев Великой Отечественной войны — Дмитрия Михайловича Карбышева. Только немецкие фашисты были до такой степени изощренными подонками: убить массу военнопленных менее чем за три месяца до окончания войны. Точно зная, что их поражение очень близко и неизбежно. Да как убить! Поливали из шлангов голых измученных заключенных в сильный мороз, пока те не превратились в ледяные изваяния. Убежден на 100 %, что американцы предельно ясно дали понять японским фашистам и, что наиболее важно, японскому народу — кто сильнее. И очень хорошо. Поэтому и уважают Америку во всем мире. Та же Япония, в первую очередь. Советский Союз Германии – ничего не доказал, кроме того, что сломал хребет её фашизму. Не стало социализма в СССР, исчезла мировая система социализма, исчез и сам Советский Союз. Этого как раз и добивался Гитлер. И еще много он добивался, что, слава Богу, не получилось.

Оказалось, что в интернете легкодоступен про Алису Карловну только один документ. Очерк «Вместе с Д.М. Карбышевым». (Воспоминания русского офицера В.М. Догадина). Опубликовано в журнале «Отечественные архивы» № 1. 2002 г. Назовем для краткости этот документ (R). Каждый раз, когда увидите этот знак, это будет означать, что приведенная цитата взята из него. Другие источники будут оговариваться отдельно. Эти воспоминания уже воспроизведены несколькими авторами, а один даже написал небольшой, на полстранички, художественный рассказец. Попробуем и мы проследить брестский период судьбы этой женщины. Это еще одна история, подпадающая под общий девиз сайта: «Брест и окрест. Очевидное, но неизвестное». Позволю себе, как сейчас выражаются, ИНТЕРАКТИВНО комментировать отрывки из воспоминаний Владимира Максимовича. А по-простому это значит – по ходу.

Вот, что написано в Википедии. Дмитрий Михайлович Карбышев был из дворян. Двенадцатилетним мальчиком он остался без отца. Детей воспитывала мать. Несмотря на большие материальные затруднения, Карбышев блестяще закончил Сибирский кадетский корпус и в 1898 году был принят в Николаевское инженерное училище. В 1900 году, по окончании училища, двадцатилетний офицер направлен служить в первый Восточно-Сибирский сапёрный батальон, начальником кабельного отделения телеграфной роты. Батальон дислоцировался в Манчжурии.

«В ходе русско-японской войны в составе батальона укреплял позиции, устанавливал средства связи, наводил мосты, вёл разведку боем. Участвовал в сражении под Мукденом. Награждён орденами и медалями. Участвовал в боях за Порт-Артур. Войну закончил в чине поручика. Подробных описаний его службы в период русско-японской войны не сохранилось. В архивах осталась лишь выписка из представления поручика Карбышева к ордену Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Там сказано, что, «будучи командирован для связи с Порт-Артуром, оказался отрезанным неприятелем, собрал казачьи посты и с боем пробился к батальону». За вывод из окружения солдат с техникой и оружием Дмитрий Михайлович и получил свою первую боевую награду. Всего же до конца войны их будет еще семь — четыре ордена и три медали. И это за год с небольшим! Случай уникальный для военного инженера в столь невысоких чинах»..(R).

После войны Дмитрий Михайлович служил во Владивостоке. Пишут, что именно в этом городе он познакомился с Алисой Карловной. В девичестве Троянович. Она происходила из немецкой семьи. В то время этнических немцев в России жило много. Ее страстная любовь вызвала у него ответное чувство. Я нигде не нашел точного указания на год их свадьбы, но очень похоже, что произошло это в 1907. Дмитрию было 27, Алисе 33 года.

«За безупречную службу, за героизм, проявленный в сражениях с врагом и за отличное применение своих специальных знаний в боевой обстановке, командование части не препятствовало поступлению Карбышева в Николаевскую военно-инженерную академию». (R).

В Петербурге во время обучения в академии Алиса Карловна всегда была рядом с Дмитрием Михайловичем.

«Во время периода практических занятий по геодезии, которые тогда производились в районе Парголово — Белоостров, к северу от Петербурга центром местожительства офицеров во время съемок была деревня Юкки. В одной из дач этой деревни и поселились: Карбышев с женой — в одной комнате, Борейко с женой — в другой, я с женой — в третьей, Коловертнов с Максимовым — в четвертой, и, наконец, пятая комната была общей и служила нам столовой.

В то время как мы, офицеры, работали с утра до темноты в поле, наши жены проводили время в тесном единении дома. Этому содействовала исключительно дождливая погода, лишающая возможности выйти погулять на воздухе. В этом общении женщин руководящую роль заняла жена Карбышева — Алиса Карловна, которой было тогда далеко за тридцать лет, в то время как мы с Борейко только что поженились, и наши 20-летние жены не обладали никаким опытом в житейской и супружеской жизни. На мою молодую жену Алиса Карловна производила особенно сильное впечатление своим знанием ресторанных развлечений. Рассказы об этом были настолько подробны и выразительны, что моя жена высказала мне предположение, не выступала ли Алиса Карловна на эстраде? Однако, как это выяснилось впоследствии, причина хорошего знания ресторанной жизни была иная» (R).

Итак, учеба в академии продолжалась с 1908 по 1911 год. По распределению штабс-капитан Карбышев был направлен в Брест-Литовск на должность командира минной роты. Там он принимал участие в строительстве фортов Брестской крепости.

Продолжим читать отрывки из воспоминаний В.М. Догадина.

«Нам для выбора были предложены всего семь вакансий. В крепость Брест-Литовск — две вакансии производителя работ с окладом 250 рублей, одна вакансия делопроизводителя по строительной части с окладом 200 рублей, две вакансии помощника начальника хозяйственного отделения с окладом 150 рублей. Кроме того, в крепость Осовец — две вакансии на должности производителя работ. Вакансии в Брест-Литовск стояли выше, так как при крепости был город на 30 — 40 тысяч жителей. Осовец же являлся совсем глухим местом.

Начальник Главного инженерного управления приказал, чтобы вакансии разбирались по старшинству баллов при выпуске из академии, не считаясь со старшинством в чинах и по службе.

Поэтому первую вакансию производителя работ в крепость Брест-Литовск взял Д.М. Карбышев. Я по старшинству баллов выбирал вакансию вторым и занял вторую должность производителя работ в ту же крепость. Так судьба решила за нас вопрос о дальнейшей нашей совместной службе с Д.М. Карбышевым.

Основное ядро военных инженеров крепости Брест-Литовск, включавшее в себя начальника инженеров, его двух помощников и четырех производителей работ капитанов Белинского И.О., Миштовта М.В., Егорова С.И. и Монахова В.К., проживало в самой крепости на казенных квартирах.

Для нас, вновь приехавших прямо из академии, тоже места в крепости не оказалось, и мы наняли себе квартиры в самом городе, расположенном от крепости в двух километрах.

Каждому инженеру в личное пользование выделялся казенный экипаж, вместо которого по желанию можно было получить на разъезды 50 рублей деньгами. Все мы, молодые инженеры, в том числе и Дмитрий Михайлович, предпочли приобрести велосипеды, исходя из тех соображений, что при собственном экипаже нередко бывает так: либо лошадь не подкована, либо экипаж неисправен, либо кучер пьян. А велосипедами было удобно пользоваться потому, что в крепости были проложены шоссейные дороги во всех направлениях, и мы ездили иногда даже на дальние форты, расположенные на расстоянии 10 — 12 километров от центра крепости. Однако инженерам, постоянно ведущим работы на далеких пунктах, поневоле приходилось пользоваться экипажем. Получил в свое распоряжение экипаж и Карбышев, когда у него развернулись работы по форту VII. Холодильник строился на форту «граф Берг», (ныне там мясокомбинат. Ю.К.) находившемся всего в полукилометре от крепости, а потому для поездок мне удалось ограничиться до конца велосипедом и извозчиками. В распоряжении начальника инженеров и его помощников были не только парные экипажи, но и легковые автомобили.

Алексеев, Десницкий и я поселились в только что построенном двухэтажном доме, расположенном на юго-западном углу города, на Шоссейной улице, против сада Шаповалова, где находился цирк и происходили гуляния с музыкой. В цирке же выступали и гастролирующие труппы из Москвы и Петербурга при проезде их в Варшаву или обратно. Против нашего дома находились два лучших ресторана — Прокопюка и Гржиба. Далее, также по Шоссейной улице, действовали два кинематографа.

Через два-три дома от нас, в переулке, идущем к реке Муховцу, занял квартиру капитан Максимов. Карбышев нанял квартиру в районе центра города, в значительном отдалении

К нашей компании нередко присоединялось и жившее поблизости семейство капитана Максимова. Однако Карбышева с его супругой нам не приходилось видеть в своем тесном кружке. Но для этого, по-видимому, была особая причина, а не только отдаленность квартирования.

Я не помню, сколько раз за все три года совместной службы в Брест-Литовске с Карбышевым я был у него, а он у меня на квартирах, но этих случаев было мало, и всякий раз по специальному приглашению или с официальным визитом, хотя, как известно, мы были близко знакомы еще в академии. Из этих случаев я хорошо помню первое наше с женой посещение Карбышевых. Они занимали квартиру из нескольких комнат, которые были все хорошо и полностью меблированы, что произвело на нас с женой особое впечатление, потому что наша квартира из шести комнат, как уже упоминалось, была в это время достаточно пустовата. Тут на наши вопросы дали нам простое объяснение такому превращению. Оказалось, что Карбышевы не постепенно, по мере финансовых возможностей, приобретали разные вещи, как это делали все мы остальные, а сразу обставили все комнаты своей квартиры, закупив всю обстановку полностью в магазине за 2000 рублей в рассрочку на два года. Ни у кого из нас не хватило бы духу сделать долг на такую большую, с нашей точки зрения, сумму. Хотя тут особенного риска и не было, так как вся мебель во время пользования ею оставалась налицо, и в крайнем случае ее пришлось бы возвратить хозяину магазина с оплатой стоимости проката.

Существовало мнение, что немки являются прекрасными мастерицами вкусно готовить. Если это так, то Алиса Карловна Карбышева служила ярким подтверждением этого мнения. Нас было с хозяевами всего четверо. Однако приготовленный к обеду стол был не только красиво сервирован, но и поданные блюда отличались своею изысканностью и оригинальностью. Особенно сильное впечатление произвело на нас разнообразие закусок, поданных к различным водкам перед обедом. Хозяева были радушны и приветливы, Дмитрий Михайлович, по обыкновению, говорлив, шутлив и остроумен.

Карбышевы продолжали жить особняком и оторвано от остального общества инженеров крепости. И если со временем наш круг молодых инженеров все расширялся за счет семейств старших инженеров, вместе с которыми устраивались обязательные большие приемы — вечера на рождественские праздники и на масленицу у каждого из нас, когда число присутствующих доходило до 15 — 20 и более человек, то Карбышевых на таких вечерах абсолютно никогда не было. Одновременно стали замечать частое посещение Карбышевыми ресторанов (ведь оба ресторана против наших окон), куда никто из нашей компании обычно не заглядывал ни в одиночку, ни с женой. Оторванность Карбышева от нашего общества доходила даже вот до каких явлений. В те времена существовал обычай делать визиты, которые наносились в строго установленных случаях и сопровождались соблюдением определенных правил. На этот случай офицеры обязаны были надевать полную парадную форму с эполетами и всеми орденами и белые замшевые перчатки, а их жены надевали так называемое визитное платье (шерстяное или суконное, темного цвета, закрытое, т. е. с воротником, длинными рукавами и со шлейфом), шляпу, украшенную страусиным пером, и лайковые перчатки.

Визиты делались по случаю прибытия на службу, к женатым — вместе с женами. Кроме того, офицеры уже без жен, в одиночку, обязаны были делать визиты каждому из своих сослуживцев на Новый год, на Пасху и на Рождество.

Время для визитов — от часу дня до трех часов. В каждом месте посещения следовало пробыть не менее 10 минут. Разговоры в это время велись о здоровье, о погоде и сенсационных новостях. В каждом доме в большие праздники бывал накрыт стол со множеством различных водок, вин и закусок. Если случалось, что визитер не заставал хозяев дома, то он через слугу оставлял свою визитную карточку, на которой были напечатаны его имя, отчество и фамилия. Конечно, эти визиты были довольно обременительны для всех, и поэтому их стали постепенно заменять иными встречами для взаимных поздравлений. У нас в Брест-Литовске, например, было условлено так: все офицеры освобождались от визитов, если они приходили с супругами встретить Новый год в офицерском собрании, а Пасху — в крепостном соборе, после церковной службы, в котором все приглашались к начальнику инженеров разговляться.

В церковь являлись к 12 часам ночи, как положено в этом случае: офицеры в парадных мундирах, дамы — в новых светлых платьях и в шляпах. Было очень светло, пышно, нарядно и радостно. В заключение, как полагалось по обычаю христианскому, христосовались. А у генерала Овчинникова после того собиралось многолюдное общество. Ведь в крепости одних военных инженеров было двадцать пять, да почти столько же их жен, да членов семейства самого генерала семь человек и другие лица. Заканчивали это разговение на рассвете в саду при генеральской квартире, расположенной на втором этаже над инженерным управлением, в самом центре крепости. Так вот на этом, можно сказать, официальном собрании Карбышевы тоже отсутствовали, и за это должны были на другой день делать всем визиты. В связи с этим обстоятельством на первый день Пасхи приехали Карбышевы и к нам с визитом и пробыли у нас не десять минут, а гораздо дольше. Дмитрий Михайлович, как всегда, много шутил и смешил моих дам — киевлянок (жену и свояченицу), и, помнится, заставил их краснеть за то, что одна из них назвала разрисованное пасхальное яйцо по-украински «писанкой», а он стал намекать, что это слово происходит не от слова «писать», а совсем от другого корня. Дамы были в восторге от Карбышева.

Кстати, следует отметить, что Карбышев всегда нравился женщинам, хотя его и нельзя было назвать красавцем.

Сознательное уклонение Карбышевых от всего остального общества инженеров не могло не обратить на себя нашего общего внимания, и, доискиваясь причин такого странного их поведения, все пришли к единодушному мнению, что Алиса Карловна тщательно оберегала Дмитрия Михайловича от общества дам, боясь, что она сама сильно проиграет при сравнении с ними. И, действительно, почти все жены наших военных инженеров были по своей внешности как на подбор, одна интереснее другой. И хотя справедливость требует отметить, что моя жена Мария Васильевна среди этих красивых женщин занимала одно из первых мест (об этом свидетельствуют ее многочисленные фотографии), однако для нее Алиса Карловна делала исключение, так как знала мою жену еще по совместной нашей жизни в Юкках (когда учились в академии) и была уверена в ее добродетели, впрочем, надо сказать, что из всех членов нашего инженерного общества абсолютно никого нельзя было упрекнуть в предосудительности или легкомыслии; почти каждый из нас симпатизировал кому-либо, в компании которого охотнее проводил время в обществе, и обычно хозяева дома стремились разместить гостей за столом записками на приборах по соответствующим парам. Однако ни один супруг не мог сделать за это какого-либо упрека другому. Только молодожены Белинские Иван Осипович и Александра Андреевна очень обижались, если их сажали за стол порознь. Их у нас называли «обожайчики». Только этими беседами в компании и ограничивалось взаимное общение. У Алисы Карловны были, по-видимому, свои соображения придерживаться чрезмерной осторожности. Она была разведенной женой владивостокского офицера, который, между прочим, однажды приезжал в Брест-Литовск на несколько дней, и мне даже пришлось их мельком издали видеть проезжающими втроем на извозчике. Она была старше Дмитрия Михайловича на шесть лет, а также старше всех наших инженерных жен Брест-Литовска. Не будучи никогда красавицей, она в это время в возрасте под сорок лет имела сильно поблекшую внешность и потому не могла идти с ними ни в какое сравнение ни по красоте, ни по своему развитию и манерам. Вот почему Алиса Карловна, по нашему мнению, оберегала своего мужа от общества наших дам, усматривая в этом опасность для его супружеской верности. Ведь на себе она уже когда-то испытала силу его чар, забыв для него своего первого мужа.

А чтобы отвлечься от однообразия и скуки домашней жизни, она усиленно посещала с ним рестораны, где играла музыка, а на эстраде выступали шансонетки (или, по-русски, певички). Этих последних Алиса Карловна даже охотно приглашала к своему столу и усиленно угощала, в особенности, если, случалось, замечала, что певица находится в интересном положении. Об этом она говорила нам сама. В таком обществе Карбышева, по-видимому, не видела конкуренции для себя.

За все время жизни в Брест-Литовске я помню один-единственный раз Карбышева в большом обществе на именинах жены полковника Короткевича 24 декабря 1913 г., но без Алисы Карловны, причем он был очень оживлен и привлекал к себе внимание всех присутствующих.

Фотография этой веселой компании, снятая уже после обеда с большим разнообразием вин, у меня сохранилась. Хотя по свободным позам некоторых из присутствующих можно заметить, что вина произвели свое оживляющее действие, но серьезно выпивших не было и не могло быть в приличном обществе, а тем более в присутствии дам.

Однако все предупредительные меры не спасли Алису Карловну от катастрофы.

Во время нахождения в командировке Карбышев всегда аккуратно писал письма своей жене, хотя мы были в отсутствии всего три дня. А когда возвращались из командировки, то Дмитрий Михайлович вызывал Алису Карловну в Варшаву, чтобы побыть там с нею вместе. Это показывает, каким внимательным супругом он был по отношению к ней.

Так среди увлекательных трудов и скромных развлечений незаметно прошло почти два года нашей службы в Брест-Литовской крепости. Наступила весна 1914 г., такая же прекрасная, как и все весны.

Карбышев со своей женой собирался ехать в Петербург, где должен был рассматриваться разработанный им проект форта. К шести часам вечера одного из теплых по-весеннему дней полковник Короткевич пригласил всех офицеров на собрание с целью решить, каким образом будем чествовать одного из наших сотоварищей, покидающего нашу крепость для службы в другом месте. К назначенному времени собрались все. Приехал из города на велосипеде и Дмитрий Михайлович. Собрание прошло быстро. Закрытым голосованием было решено внести каждому «с рыла» (как выразился с обычной шуткой Короткевич) по 10 рублей на товарищеский ужин в ресторане и еще по 10 рублей на подарок. Так как всех офицеров налицо было 25 человек, то на 250 рублей собирались подарить уезжавшему хорошие золотые часы (за 100 рублей) с такой же цепочкой (за 150 рублей). После собрания все разъехались по домам.

Едва Карбышев вернулся к себе на квартиру и стал мыть руки, как к нему подошла его супруга, и между ними произошел разговор следующего содержания: «Ты где был?» — спросила Алиса Карловна. «На собрании офицеров», — ответил он. «А почему же ты не говоришь, кого ты встретил по дороге?» (Алисе Карловне, видимо, уже успели доложить, что Карбышеву попалась навстречу жена одного пехотного офицера, с которой Карбышевы были знакомы по офицерскому собранию полка, стоявшего в Брест-Литовске близ вокзала в Граевской слободке.) — «Дай мне сначала вымыть руки». — «Нет, ты хотел эту встречу скрыть от меня». — «Ну, если ты будешь так разговаривать, то я не возьму тебя с собой в Петербург». — «Ах, ты так!» — воскликнула Алиса Карловна, бросилась в спальную, накинула на дверь крючок и, схватив маленький револьвер «Браунинг», начала стрелять в себя. Пока Карбышев взламывал дверь, она успела выпустить пять пуль, из которых одна попала в левую руку, а другая по направлению сверху — в живот. Последняя пуля оказалось смертельной, и на второй или третий день Алиса Карловна скончалась, умоляя врачей перед смертью спасти ее, так как она хочет жить…

Потеря жены сильно потрясла Дмитрия Михайловича. Я и сейчас ясно представляю его, как он, облокотившись левой рукой на край гроба и склонившись на нее головой, стоял в застывшей позе, не спуская глаз с лица покойной. У меня не хватило духа прервать его мысли банальными фразами утешения, и я тихо вышел. После похорон жены Дмитрий Михайлович еще больше замкнулся в себе, нигде не показывался, а попытки некоторых женщин отвлечь его не увенчались успехом. Вскоре, как и намечалось, он уехал в Петербург на защиту и утверждение своего проекта форта» (R).

Итак, Владимир Максимович Догадин дал пожить Алисе Карловне еще год. По приведенному тексту выходит, что застрелилась она в 1914 году. Однако, на памятнике и из других источников – год смерти везде 1913. Скорее всего, это ошибка памяти Догадина. И еще о годе на памятнике. Нет года рождения. Думается, что неслучайно. Возможно, что и попросила сама Алиса об этом. Чтобы даже после ее смерти меньше людей знало ее возраст… По крайней мере, это обосновано можно предположить на основе воспоминаний Догадина.

Интересно, в этих воспоминаниях, на мой взгляд, не только описание бытового, мелкого для теперешнего времени конфликта, приведшего к смерти Алису Карловну. Дана и вся долголетняя психологическая подоплека ее ужасного поступка. Интересно, сколько жён за все время существования СССР покончило с собой из-за того, что мужья не сразу по прибытии домой рассказали им о беседе на улице с другой женщиной?

О времена. О нравы…

Закончим на этом повествование трагедии Алисы Карловны.

***

Невозможно не заметить в воспоминаниях Владимира Максимовича и то, как интересно и подробно описан наш город ровно век назад – кинематографы, цирк, жизнь офицеров, проходивших службу в крепости. Между прочим, сегодня там тоже есть офицеры… А как показаны традиции, обычаи, культурная жизнь офицеров сто лет назад в нашем городе! Будем сравнивать со временем советским и теперешним? Особенно потрясает и умиляет такое наблюдение автора: «но серьезно выпивших не было и не могло быть в приличном обществе, а тем более в присутствии дам». У офицеров свои экипажи; указаны зарплаты офицеров и цены. Численно капитан Карбышев в 1913 году получал примерно такие же деньги, как и капитан при такой же выслуге в восьмидесятых годах ХХ века в таких же географических условиях. Только купить на свои деньги советский капитан в сравнении с капитаном царским намного меньше. Очевидно и то, что на один рубль до 1914 года можно было купить больше, чем на один евро сегодня. Читаем отрывки из воспоминаний дальше.

«Для полноты общей картины нашей жизни в то время следует еще сказать несколько слов о бюджете инженерной семьи.

Начальник инженеров крепости, который потом стал именоваться одновременно строителем крепости, получал 500 рублей. Его помощники — по 400 рублей. Старшие производители работ — 300 рублей. Я по должности младшего производителя работ, как и Карбышев, получал 250 рублей и плюс 50 рублей на разъезды, а всего 300 рублей в месяц без всяких вычетов. В строевых частях приблизительно столько же, а именно 310 рублей, получал командир отдельного понтонного батальона, полковник, имевший за плечами много-много лет службы.

Этой суммы было вполне достаточно для того, чтобы выделять около ста рублей ежемесячно на покупку какой-либо крупной вещи. Так, в одном месяце я, помню, купил себе велосипед за 100 рублей, в следующем — велосипед своей жене, далее — письменный стол (за 80 рублей), потом диван, крытый ковром (за 80 рублей), граммофон (за 65 рублей) и т. д.

Денщик, отправляясь за продуктами на базар, получал 3 рубля. Следовательно, на основные продукты питания на 6 человек моей семьи, состоящей из меня, жены, дочери и трех человек прислуги (денщик, няня и кухарка), расходовалось около 100 рублей в месяц. Остальные деньги шли на одежду, на оплату прислуги, на развлечения и прочие расходы. Чтобы иметь некоторое представление о ценах того времени, приведу некоторые из них. Брюки диагоналевые стоили 15 рублей. Следовательно, на месячный оклад содержания я мог бы приобрести 20 брюк. Офицерское пальто из лучшего драпа стоило 60 рублей. Мундир — 45 рублей и плюс 25 рублей за серебряное шитье на бархате воротника и обшлагов. Из продуктов питания могу упомянуть телятину, которая стоила 14 коп[еек] фунт или 35 коп[еек] килограмм, фунт хлеба черного — 1 — 5 коп[еек], пшеничного — 3 — 5 коп[еек], апельсины — 35 — 40 коп[еек] за десяток, лимон — 5 коп[еек], бутылка водки — 21 коп[ейку], бутылка вина виноградного от 30 до 80 коп[еек] в зависимости от качества, шампанское Абрау-Дюрсо — 3 руб[ля] 25 коп[еек], импортное — 5 рублей, донское игристое — 1 р[убль] 20 коп[еек], икра паюсная — 3 руб[ля] за фунт (7 руб[лей] 50 коп[еек] за кило).

Перечисленные, хотя и краткие сведения все-таки могут дать некоторое представление о том, что жизнь инженеров-строителей крепости материально была хорошо обеспечена. Своим общим развитием и положением военные инженеры заметно выделялись из остальной массы офицеров гарнизона и даже были на виду у жителей самого города. Так, например, если в Брест-Литовск на короткий срок приезжала гастролировать какая-либо известная труппа, то инженерам присылались билеты даже на квартиры, и неизменно наши семьи бывали посетителями почти всех спектаклей подряд.

Даже сухой и замкнуто живущий одинокий комендант крепости генерал от инфантерии Юрковский делал для военных инженеров исключение и только их принимал у себя на рождественские святки в роли ряженых» (R).

Вот такой кусочек жизни Брест-Литовска запечатлен в воспоминаниях Владимира Максимовича Догадина. Сто лет назад. Совсем еще в общем-то недавно…

Как бы сегодня посмотрели наши земляки, брестчане, останься кто в живых, на разграбленные могилы, разрушенные памятники своих современников на Тришинском кладбище? На многих других кладбищах Беларуси? На полное бездействие властей в связи с этим? Но это тема отдельного большого разговора. Пока про это можно твердо сказать только одно. Еще древние заметили: не научившись уважать память о мертвых, нечего надеяться на уважение среди живых. Есть ли будущее у общества, которое таким образом относится к своему прошлому? Надо ли говорить, сколько славы и героизма у прошлого Бреста? Сколько крови пролито на этой земле?

Category: Очерки